Коттон Клаб гудел от громкой музыки и буквально выплевывал на улицу вереницу посетителей, которые курсировали в этот осенний вечер-ночь между клубами и барами, подпольными, конечно. На сцене величаво и зажигательно исполняла свою лучшую арию мама Мортон. Хелен сидела за столом Шона - сам он отлучился по делам. Девушка с удовольствием слушала и посматривала на афроамериканку на сцене, чьи пышный формы, во времена моды на худосочных девиц, сводили с ума ни одного постояльца. И то ли тому виной ее чарующий голос, то ли миссис Мортон действительно знала какой-то секрет в этом. Хелен восхищалась её талантом, как поклонница искусства, она не могла не отметить, что такой голос невозможно оставить только тут, на подмостках, пускай и самых известных. Вся эта известность, однажды, пройдет, как проходят времена. Жизнь вообще летит слишком быстро.
От нечего делать Хелен курила очередную сигарету, жеманно стряхивая пепел в пепельницу слоновой кости. С ней за столом сидел один из людей Шона - оставил, что бы было не скучно. Будто она и сама не справилась бы со своим одиночеством в его отсутствие. Девушка мельком взглянула на своего, резко сменившегося спутника, их взгляды неожиданно встретились и она коротко улыбнулась, продолжая блуждать взглядом по залу, набитому битком.
Было такое чувство, что сегодня в Коттон собрался весь Нью-Йорк. Хели то ли недовольно, то ли просто из вредности, поморщила очаровательный носик и тут же снова вернула взгляд маме, которая пребывала на пике своего триумфа, сотни глаз сейчас смотрели только на нее. Десятки обсуждали в этом зале то, как она поет и что такого исполнения они не услышат нигде. И только одна, думала над предложением, которое должно сегодня прозвучать как вызов. Как возможность попасть в совсем другой мир музыки, которую услышат миллионы.
Хели встретилась глазами с мамой и приподняла свой бокал, наполненный безалкогольным коктейлем - сущая гадость - улыбнулась и сделала глоток.
Выступление Луизы закончилось через пару минут и она, под дружные овации зала была отпущена за кулисы, что бы отдохнуть и взять время на передышку. Перед еще одним номером, который будет закрывать вечер. Но до этого у Хелен был еще целый час, или более того. Поэтому она поднялась с места - ее "охранник" тут же поднялся вслед за дамой.
- Я за кулисы, не думаю, что я заблужусь, - многозначительно посмотрела она на мужчину и поправила меховую накидку, переброшенную через одно плечо.
Изумрудно-зеленое платье идеально подходило к ее ярким глазам. Хелен выглядела превосходно. Равно так же, как и чувствовала себя. Легким шагом, кажется, даже немного пританцовывая, она пересекла зал и скрылась за кулисами - художественный руководитель и охрана ее не остановили - понятное дело почему. Гордо подняв голову она прошла мимо двух высоких парней, поглаживая мех на плече и как девчонка, тихо рассмеялась, когда оказалась по ту сторону.
Туда-сюда сновали люди. Чернокожие мужчины и женщины суетились, о чем-то переговаривались, смеялись, ругались, мирились, целовались - жизнь тут кипела еще более насыщенная, чем по ту сторону.
Остановившись у гримерки мамы, Хел поправила шкурку несчастного животного - кажется, оно было лисой до того, как попало в меховой магазин.
- Мамочка, можно? - она всегда называла ее так ласково, с придыханием и благоговением.
Не смотря на то, что мама с раннего детства твердила ей, что от "черных нельзя ждать ничего хорошего", Хелен пошла в отца и была более терпима к другим расам - они такие же люди, как и все остальные - почему надо относиться к ним как-то иначе?
Видимо, Хели застала ее немного не вовремя, но ей позволили скользнуть в небольшую комнату, где помещался шкаф для сценической одежды, трюмо с огромным зеркалом, с лампочками и два пуфа у окна.
- Ты была великолепна! - искренне отметила Хелен, довольно улыбаясь и целуя маму Мортон в ее пухлую черную щеку.
От женщины веяло уютом.

"Зефи-и-ирка," - протянула она про себя, пробуя это милое прозвище на вкус.
Таким же сладким оно было, как и само лакомство. Белоснежный зефир, который тает на губах и стекает сладкой водой куда-то в желудок. Хелен нравились сладости. А еще она любила черный кофе без молока - как настоящая американка она могла пить напиток из молотых и варенных зерен на завтрак, обед и ужин, даже не желая слышать, что это пойло для черных, как выражается мама.
Боги, эта женщина, наверное, никогда не сможет быть терпимей. Но ей это можно простить - она росла в то время, когда быть черным - уже преступление. И, хотя, время и сейчас особенно не поменялось - афроамериканцам приходится туго. А им, белым, только и остается догадываться, насколько.
Хели скользнула к окну и тут же уселась на невысокий, но чертовски мягкий и такой же уютный пуф, обитый красным бархатом. Она стащила с плеча шкуру несчастного животного и бросила ту рядом. Мордочкой бывший лис уткнулся в полированный пол гримерки. А Хелен, словно не замечая этого кощунства над вещью, продолжила как ни в чем не бывало:
- У Шона дела, так что он отлучился и оставил мне одного из своих прихвостней в компанию, - девушка пожала плечами, достаточно раздраженно.
Все эти мужчины на замену, иногда, чертовски сильно ее бесили. Но чего не сделаешь, если ты любишь их хозяина? А ведь действительно, Хелен как девочка влюбилась в Картера, не замечая вечно судачащих девиц за ее спиной. Подруга пыталась отговорить - говорила, что он ужасный человек, если то, о чем говорят - правда. О чем же все таки говорят - Джонсон пока что так и не узнала, но была крайне заинтересована.
Машинально она полезла в сумочку за мундштуком и сигаретами.
- Ты не против? - она глянула на маму и кивнула на сигареты в своих руках, после чего - протянула ей пачку и предложила угоститься, - не могу не курить, когда нервничаю, - Хел достала одну сигаретку и ловко сунула ее в фарфоровый прибор для дамского курения. - А нервничаю, потому что переживаю, - она пожимает плечами и зажигает сигарету спичками все из той же сумочки - принципиально не пользуется зажигалкой.
Затушив огонек нехитрым движением - отправила спичку в небольшую пепельницу и затянулась табаком, медленно выдыхая дым в сторону от мамы.
- Вот скажи мне, - начала она, пока еще далеко от той темы, на которую хотела поговорить, - как тебе кажется, какой человек Шон Картер? - ей было интересно услышать мнение мамы.
И она была уверена, что не смотря на всю благодарность Картеру за то, что приютил у себя, вывод ее будет самодостаточным и честным. Мортон не будет лгать, только что бы угодить - за это ее здесь и держат. За это ее любят.
Хели ставит локти на свои колени и зажимает мундштук между указательным и средним пальцем, покручивая его немного, отчего пепел от сигареты падает на носки ее туфель - так глубоко она задумалась, слушая слова мамы и совсем забыла про прогорающую сигарету.
- Вот же... - чуть не выругалась и скинула пепел на пепельницу, снова сделала затяжку, подумала и выпустила дым. - Иногда мне кажется, что я рядом с ним просто красивое украшение. Но знаешь... - глупая улыбка влюбленной по уши девушки посетила ее миловидное личико, - у меня есть такое чувство, что я влюбилась, - даже матери она не рассказывала об этом, предпочитая не делиться с Верджинией.
Та бы не поняла. Влюбленность! Вздор. Однажды ее дочь уже вышла замуж по любви. К чему это привело? Она осталась одна, без ребенка, совершенно разбитая и уставшая. Так что вся эта любовь - оставьте ее молодежи. С возрастом пора бы думать и о завтрашнем дне, а не о чем-то легкомысленном и не постоянном.