Солнце впорхнуло через тонкую занавеску в моё окно, и я проснулся буквально за секунду до звонка наскучившего будильника. Утренние жёлто-оранжевые лучи, врываясь в спальню, оставляли яркие блики на аккуратно сложенных вещах, на немногочисленных книгах, на сломанном радио, стоящем на столе.
Пролежав минут пятнадцать, я встал и, как всегда быстро одевшись, пошёл на кухню варить себе дорогой добротный кофе, купленный, вестимо, не на официальную зарплату. Утро начиналось хорошо, ничто не предвещало беды.
В редакции меня встретил уже привычный шум печатных машинок и запах газетной краски. Взгляд быстро выхватил самые крупные заголовки. Чтож, мои коллеги снова взялись за пустые и бестактные сплетни. В мыслях я горделиво улыбался: им далеко было до меня и моей недавней статьи о мистере Джонсоне - местном богатее, сколотившем состояние на недвижимости. Наверное, это первая статья в этой никчёмной газете, где автор не врал (разве совсем чуть-чуть) – я изложил всю правду, пускай и самыми скандальными изречениями, вывернувшими суть дела наизнанку. Конечно, это изрядно потрепало репутацию старика, зато выпуск разлетелся по рукам, словно горячие пирожки, и коллеги смотрели на новичка, как на героя.
- Доброе утро, Симмс! – поприветствовал я своего коллегу, выходившего из нашего общего кабинета. Вообще, там было четыре рабочих места, но один парень заболел с месяц назад, другой уволился, так что Симмс был единственным, кого я ожидал увидеть в этой комнате. Но не тут-то было!
- Что ты натворил?! – яростно прошипел он мне, едва мы поравнялись. Не понимая, что происходит, я на миг оглянулся по сторонам, но большая часть редакции смотрела на меня, как на человека глубоко и надолго влипшего по самое «не надо», кто-то на меня злился, кто-то вздыхал, словно пытаясь выразить сочувствие.
- Ничего я не натворил! – повысив голос, ответил я и вошёл в кабинет, где меня ожидала довольно молодая, приятная на вид особа, если бы только не этот испепеляющий взгляд... Я быстро узнал дочь ныне скандально известного миллионера и, хотя понял, каких масштабов проблемы мне грозят, не подал виду, что боюсь.
- Доброе утро, - словно ничего не происходило, обратился я к ней.

Я обернулся и посмотрел вслед Симмсу, столь не желавшему покидать место у двери. Тот ещё любитель подслушивать. Но по взгляду дамы я понял, что он, будучи весьма галантным джентльменом, сумел ей угодить и хотя бы не попал под раздачу.
Ну да, все шишки мне.
- Я бы сказал, то оно хотя бы неплохое... Но Вы, видимо, можете со мной не согласиться. - Я старался выглядеть непринуждённо, но в то же время не слишком нагло, дабы не раззадоривать излишне импульсивную гостью. - Быть может, чаю? - предложил я, хотя вряд ли она, дама голубых кровей, станет пить здешние помои. Во всяком случае, если она случайно отравится здешней водой, то на примирение это тоже не будет похоже.
- Вы, как я понял, пришли обсудить статью, вышедшую накануне? - я присел на угол своего стола, как раз напротив. - Даже предположу, что она Вам не понравилась.
Ооо, она в бешенстве, наверняка. Должно быть, всё утро носилась по особняку или загоняла всю прислугу выкупить и сжечь как можно больше газет (и отчего я так привык видеть богатых людей такими маразматиками?). Да, позвони она своим богатеньким друзьям, нас бы прикрыли, ну, или меня бы уволили, но она бы тут не сидела. Неужто всё не так страшно? Или же напротив, страшнее некуда?
Кстати, как она вообще вышла на это мелкосортное дешёвое издание? Неужто и впрямь все девчонки сплетни собирают по закоулочкам?! Я едва не улыбнулся сам себе от такого предположения, но дело виделось и впрямь нешуточным. Позже обязательно узнаю.
Я следил за гневными бликами в глазах девушки, стараясь угадать, хотя бы приблизительно, о чём она думает в такой момент. Вспоминает ли номер личного киллера, или старый выпуск "Миллион способов убить человека" или просто проверяет на месте ли револьвер. Всё это, возможно, кажется вам забавным, но женщина в гневе действительно страшна и непредсказуема.
Я решил, что изо всех сил бужу терпеть, что бы она ни сказала, нацепив при этой немного театральную, дежурную улыбку, принятую во всех больших городах страны.
Какая глупость, думалось мне, прикидываться милым добрым парнишей, когда она и так насквозь видит во мне провинциального жулика. Отчего-то я даже не стал прятать свой привычный образ. Я просто был вежливым жуликом, без лишней наигранной маски, эдакий честный лжец, приехавший искать лучшей жизни на шее местных богатеев.