Она поругалась с каждым членом семьи.
Отец. Как неистово он смотрел на нее в тот момент, когда она объявила о сделанном ей предложении. А когда сказала, что ответила положительно - да было такое чувство, что у главы семейства случится приступ. Нет, Хелен откровенно, не понимала, как брак с англичанином может испортить ее репутацию, но отец был непреклонен, он буквально кричал (чего не позволял себе раньше):
- Ты понимаешь, что он без рода и племени, что это: "Якобы являюсь графом или бароном в каком-то колене", - Джонсон недовольно надувал щеки, отчего его усы казались особенно пышными. - Он не пара тебе, милая. Я против этого союза.
- Чем тебе не нравится Скотт? - встряла мама, когда аргументы отца подошли к концу.
Она сидела в глубоком кресле у камина и смотрела на дочь снизу-вверх. Хелен стояла поодаль - у окна. Она тонкими пальцами перебирала легкую ткань тюли и не смела смотреть на родителей, понимая, что если поднимет взгляд - сдастся рано или поздно. Скотт - о нет, только не он. С этим юношей Хел знакома с раннего детства. Безупречный сноб, помешанный на том, что бы все вокруг суетились только вокруг него. Хелен не хотелось быть рядом с мужчиной только красивым украшением. Она хотела чувствовать и любить - та самая роскошь, которая не была доступна ее бабушке и деду была теперь возможна для нее, выросшей в другое время и в другом месте.
- Я его не люблю, - прошептала она, почти одними губами, но тут же встрепенулась и выпрямила спину.
- Любовь - какой вздор, - недовольно покачала головой мама, показывая, насколько недовольна собственным чадом. - Если бы браки заключались только по любви, разводов было бы куда больше, - отец осек мать жестом.
Хелен все таки решилась - она посмотрела своими по-кошачьи раскосыми глазами на родителе. Вначале на маму, а после - на отца. Остановила взгляд на его глазах и уверенно произнесла:
- Я люблю Эдриана Хэмминга, и если вы не позволите мне выйти за него замуж, как полагается, я сбегу из дома, будьте уверенны. Прошу меня простить, - она коротко кивнула, и прежде чем отец и мама успели опомниться - ретировалась, чуть не сбив с ног служанку, несшую на подносе кофе в малую гостиную.
- Подслушивать нехорошо, Мисти, - раздраженно произнесла Хелен и не успев выслушать извинений или ответа - стала подниматься по лестнице в сторону комнаты ее и сестры.
Она быстро поднималась по лестнице, придерживая рукой гладкие полированные перила из красного дерева, думая. Отец не может допустить того, что бы дочь ушла из дома. Он просто обязан согласиться. Он не может поступить по-другому. Хел нахмурила свой очаровательный лоб и в задумчивости вошла в комнату, не сразу заметив Скарлетт.
- А, и ты тут, - язвительно добавила она, - тоже хочешь пустить в меня парочкой осуждающих фраз о том, как я гублю свою жизнь?
Хел умоляюще смотрела на сестру, она так хотела...она искала у той поддержки, которую получала всегда, когда остальные отворачивались. Ведь, по сути, роднее Скар у нее не было никого. Мама и отец однажды умрут, а сестра останется куда дольше. Хелен даже не допускала ужасной мысли о том, что ее родная красавица может умереть куда раньше.
Хел села за их общий туалетный столик и стала вынимать из ушей серьги-гвоздики, отправляя те в хрустальную шкатулку. Звякнуло стекло, крышечка закрылась.
- А я хотела просто...немного понимания, - она поморщилась, готовая заплакать, но быстро сдержалась и выпрямила спину, горделиво держа осанку, - Я люблю его. Больше...больше чем жизнь, - Хели подумала о Эдриане и сердце ее сжалось от неописуемой нежности, пробирающей насквозь.
Невозможно так любить - такого не бывает. Любовь - это только описания в книжках. Так она думала до встречи с ним. Хэл завела руки за шею и расстегнула кулон, отправляя тот в шкатулку, к серьгам.
- Помоги мне, пожалуйста, с платьем, - обратилась она к Скарр.
Не хотелось звать Розали, что бы та помогла переодеться к сну. Они справятся с этим вместе. Или она справится с этим одна, если понадобится.

Ее никто не понимал. Даже сестра. Она приняла сторону родителей. Хелен чувствовала ловкие, длинные, изящные и мягкие пальцы сестры на ряде мелких пуговиц. Она расстегивала застежку за застежкой, обнажая нижнюю шелковую сорочку и легкий корсет. Хел смотрела на их отражение в зеркале, внимательно, пытливо глядя на Скар, пытаясь понять, когда та приняла сторону родителей и почему она вот так просто отказывается...от нее. Хелен поджала губы, выказывая тем самым, как сильно она обижена, и задета.
- Ты меня никогда не предавала и никогда не обманывала, - Хел вздохнула так, словно очень сильно устала.
А она и устала. Слишком тяжело для нее - воевать с родными людьми. С теми, кто для нее дороже всего на свете. Уж они-то должны понимать! Но нет, они не понимают, они пускают яд и стараются сделать ей больно, не разрешая, запрещая и не объясняя причины ничем, кроме этого глупого: "Он плохая для тебя партия." А кто тогда хорошая, позвольте спросить?
- Не говори словами родителей, Скар, тебе не идет, - Хел прикрыла глаза, наслаждаясь, что платье мало-помалу отпускало ее из своего плена.
Хелен очень надеялась, что однажды, мода на эти неудобные корсеты пройдет и можно будет нормально жить без вечно сдавливающей ребра, пластины на китовых усах. И это еще хорошо, что сейчас корсеты не такие тугие и не податливые. Где-то в кладовой у них затерялось платье пра-бабушки еще со времен гражданской войны. Хелен ради интереса облачалась в него по всем правилам. Смотрится чертовски красиво - но как в этом можно жить?
- Ты пытаешься давить на самое больное - на нас. Но Скар, - она поворачивается на пуфе лицом к сестре, берет ее белоснежные ладони в свои руки и целует вначале одну, а потом - другую, - ты ведь понимаешь, что ты всегда есть и будешь самым дорогим, что есть в моей жизни. Я никогда не перестану тебя любить. Но его...я люблю его совершенно по-другому, и эта любовь она прекрасна! - Хел поднимает глаза на сестру, запрокидывая немного голову, смотря на нее снизу-вверх своими большими глазами-омутами, в которых можно утонуть, если смотреть слишком долго.
- И не смей меня отговаривать, - Хел слишком резко отбрасывает руки сестры и встает с пуфа, стягивая платье через ноги. Наклонилась, подняла кусок ткани, расшитый бусинами и блестками, смяла в руках дорогую ткань, которую так долго выбирала в ателье. - Я понимаю, что вы желаете мне лучшего. Но что... - она осеклась и ей понадобилось время, что бы решиться. А в эти несколько секунд она наблюдала за сестрой, - Что если, мне не нужно лучшего? Что если, мне нужен только он?
Ей казалось, что она сможет быть счастлива просто находясь рядом с Эдрианом. Странная влюбчивая Хелен, которая ради светлого чувства готова на все. Неужели это та самая рассудительная леди, которую вырастила миссис Джонсон? Нет, она сейчас была больше похожа на отца - решительная, увлекшаяся, готовая идти к своей цели во что бы то ни стало. Готовая добиваться и ради победы добивать. Ох уж эта противоречивая Хелен Джонсон - юная американка, перед которой, казалось бы - целый мир. Мир, который ей не нужен, если рядом не будет того, с кем можно разделить каждый день.
- Вы меня не понимаете, - она заправила руки за спину и потянула шнурок на корсете, ослабляя тот. Несколько минут ей понадобилось, что бы ослабить веревки и стащить с себя этот мученический элемент гардероба. Тот, кто придумал корсеты - настоящий мазохист.
- И не поймете, - она осталась в одном только пеньюаре до середины икры и чулках - под ним. - Вам кажется, что я для вас - открытая книга. Но это не так, - она села на свою кровать, откинулась на перину и почувствовала легкий холод от белья. Надо попросить принести грелку - иначе она так не согреется.
- Вот ты, Скарлетт, ты любила? - задала она столь личный вопрос сестре, встретившись взгляд во взгляд с ее отражением в зеркале. Кажется, девушка даже перестала расчесывать свои идеальные пряди и Хел поднялась, подошла к светловолосому ангелу, забрала у нее щетку из жесткого конского волоса - щетинка в щетинку и стала расчесывать мягкие пряди волос, которые даже распушились от ухода и здоровья.